Из истории американского редактора, который работал в китайской газете.
Мы не могли написать, что некий бизнесмен вернулся из США в Китай после
Тяньаньмэня, но написать «после июня 1989» нам разрешалось, и мы знали:
читатели поймут, что это был за месяц. Мы не могли использовать
выражение «культурная революция». Сказать, что компания планирует выход
на «иностранные рынки, в частности рынок Тайваня», было нельзя, потому
что из этого следовало, что Тайвань — отдельная страна, однако можно
было сказать «заморские рынки», поскольку — и Сноу была с этим
согласна — Тайвань действительно является островом.
***
Однажды Сноу вычеркнула слово «монстры» из статьи, в которой говорилось,
что гонконгский рынок «получил мощный толчок благодаря IPO нескольких
компаний-монстров» из материкового Китая. В тот же день вечером
я услышала, как шеф-редактор говорит в трубку: «Нет, это не те монстры,
которые гррр», — одновременно скрючив пальцы и изображая вставшего
на дыбы рассерженного медведя. Закончив разговор, она сообщила:
«Монстров можно оставить».
***
Нам запрещали называть статью об угледобывающем бизнесе Power Failure
(«Перебой в энергоснабжении»), потому что слово failure («неудача»,
«провал»), набранное жирным шрифтом, незадолго до Олимпийских игр будет
воспринято как намек на провал Олимпийских игр. Заголовок «Агония
и экстаз» к статье о футболе был отправлен в корзину, потому что
агония — негативное слово, и ни в коем случае нельзя, чтобы спорт
ассоциировался с чем-то негативным. Мы не могли поставить на обложку
фотографию, которую я выбрала для центрального материала о сетевых
ресторанах, потому что на фотографии была пустая миска, а это, как
сказала Сноу, наведет людей на мысли о голоде, и значит, напомнит
им о Великом китайском голоде (периоде с 1958 по 1961 год, когда десятки
миллионов китайцев умерли голодной смертью, — эта тема до сих пор
закрыта для обсуждения).