Про цензуру

Из истории американского редактора, который работал в китайской газете.

Мы не могли написать, что некий бизнесмен вернулся из США в Китай после Тяньаньмэня, но написать «после июня 1989» нам разрешалось, и мы знали: читатели поймут, что это был за месяц. Мы не могли использовать выражение «культурная революция». Сказать, что компания планирует выход на «иностранные рынки, в частности рынок Тайваня», было нельзя, потому что из этого следовало, что Тайвань — отдельная страна, однако можно было сказать «заморские рынки», поскольку — и Сноу была с этим согласна — Тайвань действительно является островом.

***

Однажды Сноу вычеркнула слово «монстры» из статьи, в которой говорилось, что гонконгский рынок «получил мощный толчок благодаря IPO нескольких компаний-монстров» из материкового Китая. В тот же день вечером я услышала, как шеф-редактор говорит в трубку: «Нет, это не те монстры, которые гррр», — одновременно скрючив пальцы и изображая вставшего на дыбы рассерженного медведя. Закончив разговор, она сообщила: «Монстров можно оставить».

***

Нам запрещали называть статью об угледобывающем бизнесе Power Failure («Перебой в энергоснабжении»), потому что слово failure («неудача», «провал»), набранное жирным шрифтом, незадолго до Олимпийских игр будет воспринято как намек на провал Олимпийских игр. Заголовок «Агония и экстаз» к статье о футболе был отправлен в корзину, потому что агония — негативное слово, и ни в коем случае нельзя, чтобы спорт ассоциировался с чем-то негативным. Мы не могли поставить на обложку фотографию, которую я выбрала для центрального материала о сетевых ресторанах, потому что на фотографии была пустая миска, а это, как сказала Сноу, наведет людей на мысли о голоде, и значит, напомнит им о Великом китайском голоде (периоде с 1958 по 1961 год, когда десятки миллионов китайцев умерли голодной смертью, — эта тема до сих пор закрыта для обсуждения).